За горным туманом - Страница 55


К оглавлению

55

«Хорошо, может если бы вы, чёрт побери, вели себя, как его жена до этого момента, он бы не лежал там!», глаза Гримма гневно сверкнули на его чеканном лице.

«Ох!» Эдриен отступила, испуганная его яростью.

«Я причинил моему другу тяжкое зло. Я загадал жуткое желание, которое бы забрал обратно сейчас всем моим сердцем, если бы только мог. Но я не могу».

«Так это ты загадал его!», воскликнула Эдриен.

Гримм решительно продолжал. «А знал бы я, как ужасно было то желание, что я загадал, какими далеко-идущими и мучительными будут последствия, то забрал бы у себя сначала собственную жизнь. Я не капитан стражи. Он сплюнул своё отвращение на мостовой камень. «Я не достойный друг. Я жалкое дерьмо вонючей твари. Я пожелал тебя своему лучшему другу, смогут ли боги простить меня! И сейчас он лежит, раненый стрелой предназначенной тебе!»

Глаза Эдриен расширились на её побледневшем лице. «Я не такая плохая!», прошептала она.

«Вы, миледи, железная дева без сердца. Вы не принесли ему ничего кроме боли, с тех пор как приехали сюда. За все мои годы с Хоуком, я никогда не видел столько страдания в его глазах и я не потерплю этого больше ни дня. Он взобрался бы на самые небеса и сдёрнул бы все звёзды, одну за другой, чтобы приютить их на ваше сияющее чело, и я говорю ему, что вы не достойны этого. Вы издеваетесь над его нежными чувствами, вы отталкиваете его щедро подаренную любовь, вы отвергаете мужчину в нём. Не говорите мне, что вы не такая плохая, Эдриен де Симон. Вы – худшее из того, что когда-либо случалось с этим мужчиной!»

Эдриен прикусила губу. У Гримма был такой предвзятый взгляд на вещи! А как насчёт тех несправедливых вещей, что сделал ей Ястреб? Она была невиновна!

«Он сжёг мою королеву! Он украл мою свободу, удержал меня здесь».

«Потому что испытывает любовь к тебе, отказывается потерять тебя! Это так ужасно? Он собственным телом спас твою жизнь. Он заслонил тебя собой, как верным щитом, и принял стрелу, предназначенную тебе. И я скажу, лучше бы он позволил ей вонзиться в твою грудь. Это прекратило бы его мучения и он не истекал бы кровью что снаружи, что внутри!»

«Я не просила его спасать меня!», запротестовала она.

«Точно в цель. Вам и не надо было просить его. Он дал это, не надеясь ни на что. Как отдал бы всё, что угодно. Но вы приговорили его, хотя не знаете ничего о могущественном Ястребе! Скажите мне, увидев летящую в него стрелу, пожертвовали бы за него своей жизнью? Вижу по вашим глазам, что нет. Жалею о том, что пожелал для вас, и на каждую звезду, в каждую ночь на всю свою оставшуюся никчемную жизнь я буду желать исправления того, что я натворил. А сейчас уйдите с моих глаз. Ястреб не увидит вас сейчас. Возможно никогда. И это тоже плохо для него. Возможно за время вдали от вас, он исцелится и от других ран тоже».

Эдриен гордо подняла голову и встретила его горящие глаза. Она отказалась показать боль, что сковала её сердце. «Скажи ему я благодарю его за то, что он защитил меня. Скажи ему, я вернусь завтра и на следующий день тоже, снова и снова, пока он не позволит мне увидеть его поблагодарить его лично».

«Я ничего ему не скажу», ровно ответил Гримм. «Ты ничто для него и я не буду обманывать его в твоей игре».

«Тогда хотя бы скажи ему, что мне жаль», тихо сказала она. И так было на самом деле.

«У тебя недостаточно человеческого сострадания, чтобы испытывать сожаление, девушка. Сердце изо льда в ослепительном, как огонь, теле. Ты – самая худшая в своём роде. Не приносишь мужчине ничего, кроме жалкого глотка сладости, а затем следует бочонок, полный горького осадка».

Эдриен ничего не сказала, прежде чем исчезнуть в полутёмном коридоре.

******

«Где она? Она в порядке? Кто её охраняет?», беспокойно метался на кровати, скидывая одеяло.

«С ней всё хорошо, Хоук. Два охранника стоят у дверей Павлиньей комнаты. Она спит». Гримм беспокойно покрутил бутылку с виски, что лекарь оставил на столе, затем плеснул щедрую порцию в стакан. Он резко двинулся и стал у очага.

Хоук удивлённо посмотрел на Гримма. Его преданный друг казался необычно напряжённым – вероятно обвинял себя в том, что не был на месте, чтобы предотвратить нападение, решил Хоук. Он осторожно посмотрел на свою перевязанную руку. «Она не спрашивала обо мне, Гримм?»

Молчание тянулось, пока Ястреб не отвёл неохотно свой взгляд от руки и не перевёл его на суровый профиль Гримма. Когда Гримм, наконец, отвёл глаза от языков пламени, Ястреб вздрогнул при виде печали, что читалась в каждой линии лица лучшего друга. «Она даже не спросила, поправляюсь ли я? Куда ударила стрела? Что-нибудь?», Хоук пытался говорить ровным голосом, но он мучительно надломился.

«Мне жаль». Гримм осушил свой стакан и подбросил раскалённые угольки носком сапога в камин.

«Проклятье, девчонка сделана изо льда!»

«Отдыхай, Хоук», говорил Гримм, глядя на огонь. «Ты потерял много крови. Ты подошёл к краю смерти этой ночью. Если бы ты не поднял руку, защищаясь, стрела достала бы твоё сердце, а не только пригвоздила бы руку к груди.

Хоук пожал плечами. «Крохотная царапина на моей груди…»

«Проклятье, это дырка насквозь с размером в сливу в ладони твоей руки! Старому лекарю пришлось вытягивать стрелу сквозь твою руку, чтобы достать её. Ты сам его слышал. Застрянь она у тебя в груди, как следовало бы, да не случилось, благодаря поразительному везенью, и он ничего не смог бы сделать, чтобы спасти тебя, – так жестоко зазубрена она была. Ты будешь носить рубцы и терпеть боль в этой руке всю оставшуюся жизнь».

Хоук печально вздохнул. Снова шрамы, снова боль. И что? Она даже не потрудилась посмотреть, жив ли он. Могла хотя бы сделать вид, что обеспокоена. Зайти ненадолго, хотя бы из вежливости. Но нет. Вероятно она надеялась, что он умирал; уберись он с её пути, и она стала бы очень богатой женщиной. Может она и сейчас лежала в Павлиньей комнате, подсчитывая золото и благосостояние?

55