За горным туманом - Страница 3

Мужчины какое-то время провели в тишине, оба думая о разных причинах, уставившись в бархатное небо. Филин тихо ухнул в саду. Сверчки исполняли свой чудный концерт, отдавая сумеречную дань Далкейту. Звёзды пульсировали и приглушённо мерцали на иссиня-черном ночном балдахине.

«Смотри. Одна падает. Туда, Хоук. Что ты загадаешь?» Гримм указал на белое пятнышко, оставившее молочный хвостик от своего сверкающего отпечатка.

«Эсмерельда говорит, что если загадаешь желание до того, как упадёт звезда, оно обязательно исполнится».

«Ты загадал прямо сейчас?»

«Пустой разговор», засмеялся Хоук. «Глупые романтические бредни для мечтательных девиц». Конечно, он загадал. Каждый раз, когда видит падающую звезду. Всегда одно и то же желание. В конце концов, время уже близко.

«Хорошо, я попытаюсь», Гримм проворчал, не обращая внимание на насмешки Хоука. «Я желаю…»

«Давай, Гримм. Какое у тебя желание?» заинтересованно полюбопытствовал Хоук.

«Тебя это не касается. Ты всё равно не веришь».

«Я? Вечный романтик, очаровывающий легионы своей поэзией и обольщением – и не верить во все эти милые женские штучки?»

Гримм выстрелил в друга предостерегающим взглядом. «Осторожно, Хоук. Смейся над ними на свой риск. Как-нибудь разозлишь девицу. И не будешь знать, что с этим делать. Правда, пока они только падают от твоих искусных улыбок…»

«Ты имеешь ввиду вот эту». Хоук изогнул бровь и сверкнул улыбкой, завершив её томно прикрытыми глазами, обещающими много всего той, которая получала её. Говорила девушке о том, что она одна единственная в его сердце, в котором есть место только для неё – и не важно, кто был в руках Хоука в тот момент.

Гримм потряс головой в насмешливом отвращении. «Практикуешься. Ну да, ты должен. Давай, признай это».

«Конечно. Это работает. Хочешь попрактиковаться?»

«Бабник»

«Агм», согласился Хоук. «Ты хоть помнишь, как их звали?»

«Все пять тысяч». Хоук спрятал оскал зубов за глотком портвейна.

«Мерзавец. Распутник».

«Негодяй. Бродяга. Хам. Ах, есть ещё одно хорошее словце: сластолюбец», любезно добавил Хоук.

«Почему они не видят тебя насквозь?»

Хоук пожал плечами. «Им нравится то, что они получают от меня. Есть уйма голодных девиц вокруг. Не могу, по совести, от них отвернуться. Это меня будет беспокоить».

«Кажется, я понимаю, какую именно твою голову это тревожит», сухо заметил Гримм. «И однажды ты заработаешь на неё кучу неприятностей».

«Что ты загадал, Гримм?» Хоук пренебрег этим предостережением с тем бесшабашным видом, который был всегда у него, как только дело касалось женщин.

Медленная улыбка скользнула по лицу Грима. «Девушку, которая не захочет тебя. Великолепную красотку, которой хватит ума и мудрости, чтоб дать тебе пинка под зад. С прекрасным лицом и потрясающим телом, и великолепным «НЕТ» для тебя на чудесных губках, о мой совершенный друг. И желаю лицезрить эту битву».

Хоук элегантно улыбнулся. «Не бывать этому»

******

Лёгкий порыв ветра сладко прошуршал по верхушкам сосен и бриз с запахом жасмина и сандалового дерева принёс далёкий голос. Затем он произнёс слова с лёгкой насмешкой, что никто из мужчин не услышал. «Думаю, это можно устроить».

Глава 2

Вечерняя пора укрыла своим плащом таинственный остров Морар, кремнистый песок искрился серебром под сапогами Короля Фибн’эара, пока он вышагивал, нетерпеливо ожидая возвращения придворного шута.

Королева и её придворные фавориты весело праздновали Белтейн (кельтский праздник костров) в отдалённой Нагорной деревне. Созерцание волшебного танца Эобил и её заигрывания со смертными горцами пробудило его дремотную ревность до бодрствующей ярости. Он покинул Белтейнские костры, прежде чем не смог бы удержаться от страстного желания уничтожить всю деревню целиком. Он был слишком зол на смертных, чтобы доверять себе, находясь среди них в тот момент. Одна лишь мысль о Королеве со смертным мужчиной наполняла его бешенством.

Как у Королевы были фавориты среди их придворных, так и у Короля; хитрый придворный шут был его давним компаньоном и в радости и в печали. Он послал шута узнать всё о смертном Хоуке, собрать мельчайшие подробности, чтобы он смог изобрести подходящую месть для мужчины, который отважился заступить на эльфийские владения.

«Говорят, что его спокойная мужественность такова, что и жеребец ему позавидует… она крадёт разум женщин, забирает у них души». Король передразнил слова Королевы язвительным фальцетом, и раздражённо фыркнул.

«Боюсь, это правда», ровно сказал шут, появившись в тени рябины.

«Неужели?», Король Фибн’эара скривился. Он убедил себя, что Эобил слегка приукрасила – в конце концов, мужчина был смертным.

Шут нахмурился. «Я провёл три дня в Эдинбурге. Мужчина – живая легенда. Женщины сходят с ума по нём. Они произносят его имя, как будто это некое таинственное колдовство, дарующее вечный экстаз».

«Ты его видел? Своими собственными глазами? Он красив?» спрашивал быстро Король.

Шут кивнул и его рот ожесточённо скривился. «Он – безупречный. Он выше меня…»

«Ты выше шести футов в тех чарах!», возразил Король.

«Он почти на кисть руки выше. У него волосы цвета воронового крыла, стянутые в глянцевый хвост; тлеющие чёрные глаза; чеканная безукоризненность молодого бога и тело воина-викинга. Это возмутительно. Могу я покалечить его, мой господин? Изуродовать его прекрасное лицо?»

Король Фибн’эара обдумал эти сведения. У него засосало под ложечкой при мысли о том, как этот тёмный смертный прикасается к прекрасному телу его Королевы, доставляя ей несравнимое удовольствие. Забирая её душу.