За горным туманом - Страница 18

«Ты будешь просто думать об Адаме!»

Он потёр подбородок, всё ещё не веря в услышанное, пока рассматривал видение перед своими глазами, едва одетое в облако прозрачной пены. Серебристо-белокурые волосы разметались вокруг самого красивого лица из всех когда-либо им виденных. Её лицо было в форме сердечка, подбородок изысканный и удивительно волевой. Её губы были полными и бархатисто сочными, и у неё были пронзительно серебристо-серые глаза. Она была дыханием страсти, и, похоже, не имела ни единого понятия о собственной красоте. Или не волновалась по этому поводу. Вожделение сжало его в жёсткий кулак и сдавило. Его эбеновые глаза сосредоточенно сузились. У неё была кремовая кожа, прекрасные плечи, тонкая талия, сладкие блики бёдер и ног, и всё это поднимало его на небеса. Эта красота выжигала на нём тавро, заявляла на него свои права. Девушка была абсолютным совершенством. Хотя Хоук не был суеверным мужчиной, желание Гримма на падающую звезду выбрало именно этот момент, чтобы всплыть на поверхность в его голове. Что в точности Гримм сказал?

Он пожелал Ястребу встретить женщину с «умом и мудростью»; умную женщину.

«Ты умеешь складывать в уме?» резко спросил он.

«Веду бухгалтерские книги как профессионал».

«Ты пишешь и читаешь?»

«На трёх языках свободно, ещё на двух достаточно хорошо». Это было основной причиной того, что она смогла сымитировать так хорошо их провинциальный акцент и убедить всех, что она была Сумасшедшей Джанет Комин. Хотя некоторые слова и выражения, которые она употребляла, казались им странными – они на самом деле полагали, что она тронутая – она слегка подучилась во владении Комина, ассимилируя картавость с лёгкостью ребёнка. У неё всегда был слух на языки. Кроме того, она смотрела все снятые серии Горца.

Хоук простонал. Второй частью желания Гримма было, чтобы женщина была прекрасной и лицом и телом. На этот счёт вопросов не имелось. Она была Венерой, неприкрашенной, проскользнувшей в его мир, и у него было ноющее предостережение, что его мир не будет больше прежним.

Итак, первых два требования, что пожелал Гримм, выполнены. Женщина обладала и умом и чарующей красотой.

И последнее требование , которое Гримм точно определил, что касалось Хоука больше всего: великолепное НЕТ на чудесных губках…Не было такой женщины, которая сказала бы нет Ястребу.

«Девушка, я хочу тебя», сказал он беззащитным, хриплым голосом. «Я буду любить тебя самым немыслимым образом, как никто ещё не делал этого с тобой по эту сторону Валгаллы. Я могу вознести тебя на небеса и заставить захотеть больше не спускаться на землю. Позволишь взять тебя туда? Ты хочешь меня?» Он ждал, но уже знал, что за этим последует.

Её губы сжались в соблазнительную гримасу, когда она сказала, «Нет».

*****

«Ты наложил на меня чёртово заклятье, Гримм!» – слушали беззвёздные небеса рёв Лэрда Сидхи Джеймса Лиона Дугласа поздно ночью. По ту сторону круга рябин Адам забрасывал тлеющие угли и издавал звуки слишком мрачные, чтобы быть похожими на смех.

Эдриен сидела в темноте на краю своей кровати ещё долго, после того, как он ушёл, и дёргалась от его хриплого воя, что взлетал до самой луны. Заклятье? Проклятье. Бах! Она была тем самым проклятьем.

Для него, она была точно как все другие, а единственная вещь, которой Эдриен де Симон научилась, это когда мужчина был заинтересован, она не терпела быть одной из прочих.

Виновная, как и легионы тех, что пал перед ним до неё, она хотела этого мужчину, прозванного Ястребом. Хотела его с безрассудным голодом, в гораздо большей степени превосходящим её тягу к кузнецу. Что-то почти пугающее было в глазах кузнеца. Как у Эберхарда. А у Ястреба были красивые тёмные глаза, усыпанные золотистыми крапинками, под густыми, чёрными как сажа, ресницами. Глаза Хоука намекали на бесчисленные удовольствия, смех, и даже если она не представляла этого, какая-то боль из прошлого, затаившаяся в осторожном контроле.

Точно, сказала она себе язвительно. Боль от недостатка времени заняться любовью со всеми красивыми женщинами в мире. Ты знаешь, что он собой представляет. Бабник. Не делай снова этого с собой. Не будь дурой, Эдриен.

Но она не могла стряхнуть с себя дискомфорт, который чувствовала каждый раз, когда заставляла себя говорить ему жестокие и отвратительные вещи. То, что Ястреб был таким же мрачным и красивым мужчиной, как Эберхард, не значило, что он был таким же подонком. У неё было ноющее чувство, что она была несправедлива к нему, но у неё не было никакого логического основания по этому поводу.

Ах, а есть какое-нибудь логическое основание в том, почему ты вдруг перепрыгнула назад из 1997 в 1513? Она саркастически хмыкнула.

Эдриен научилась рассматривать факты и действовать согласно существующей реальности, и не важно какой абсурдной эта непосредственная реальность была. Она родилась и выросла в Новом Орлеане и понимала, что человеческая логика не могла объяснить всё. Иногда происходило нечто большее, чем логика в действии – что-то дразнящее сверх её понимания. Позже, Эдриен чувствовала себя более удивлённой, если факты имели смысл, чем не имели – по крайней мере, когда ситуация была странной, она была на привычной территории. Несмотря на то, что это было весьма нелогично и крайне невероятно, все пять её чувств настаивали, что она точно была не в Канзасе.

Смутные воспоминания дразнили её разум… Что точно она делала перед тем, как оказалась на коленях Комина? Часы перед этим прошли туманно, расплывчато. Она могла вспомнить тревожное ощущение увиденного… чего же? Странный аромат, насыщенный и пряный, который она ощутила прямо перед тем, как она… что? Эдриен с трудом проталкивалась сквозь пелену неразберихи и всё, чего она добилась, так это пульсации в голове.